На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

МИСТИК из Лукоморья

Звание первого национального поэта Пушкин удерживает недаром. Появление Пушкина не было случайностью. Его ждали. Русские эзотерики, объединившиеся в сеть с европейскими тайными обществами, активно и самозабвенно просвещали Отечество, продолжая апостолатом первого русского "каменщика" Петра (Петр - "камень") начатое дело. Предчувствуя великие перемены, Н.М.Карамзин, сам воспитанник русского эзотерического братства, предсказывал появление в новом столетии великого поэтического голоса, соответствующего мощности "певческого горла" России. Русский духовный гнозис встает в это время вровень с европейским; русские эзотерики зачитываются духовными откровениями Гете, Беме, Сен-Мартена, Юнг-Штиллинга, Эккартсгаузена.

А в это время шустрому арапчонку приходит время учиться, и волей Провидения в Петербурге, словно специально для него, основывается Лицей. В дальнейшей судьбе поэта ведущую роль сыграл Василий Львович Пушкин, известный поэт, щеголь и добряк. "Мой дядя самых честных правил", - это о нем. Масонский роман "Евгений Онегин" начинается с этой всем известной фразы. Но что это, собственно, за "правила"? Это - законы розенкрейцеров, к общине которых принадлежал Василий Львович.

Последние дни пребывания в Лицее. В Царское Село приезжает своего рода выпускная комиссия, и начинаются большие масонские "смотрины". Выпускником остаются довольны, но для адаптации непоседы к орденскому житию решают создать род "подготовительного класса", где в шутливо-игровой форме ему была преподана обрядная символика. Заводилами вызываются быть Жуковский и дядюшка Пушкина. По розенкрейцерскому обычаю все «братья» получают новые имена в соответствии с традицией священного переименования. Имена эти берутся из баллады Жуковского "Светлана". Сам Жуковский и есть - "Светлана", дядюшка - "Вот", а юное дарование - "Сверчок". Так что Пушкин становится орденским человеком, еще будучи в стенах Лицея.

Вознесенный на плечах титанов мировой духовной культуры, воистину "растет царевич там не по дням, а по часам". Восемнадцатилетний юноша создает одно из самых величественных русских эпических произведений - рапсодическую песнь "Руслан и Людмила". Она является вершиной пятидесятилетней работы русских поэтов-эзотериков над реконструкцией русского былевого фольклора. Пушкин суммировал то, над чем они трудились коллективно, создавая корпус произведений, подобный такому эпосу, как "Махабхарата". Перевод Жуковским фрагмента великого индийского эпоса "Наль и Дамаянти" задал тональность этой деятельности на всю первую половину XIX века. Не удивительно, что молодой аэд первыми же строками поэмы создал основополагающую мифологему духовной структуры русского этноса.

Лукоморье - сакральное место при впадении в "Русское море" священной реки. Дуб зеленый - Мировое Древо, связующее мир горний (Правь), мир дольний (Явь) и корнями уходящее в мир хтонический, подземный (Навь). Златая цепь - концептуальное название для сочинений, состоящих из цепи "златых слов", собрания высшей мудрости метаэтнической общности: древних цивилизаций и их нынешних духовных наследников-восприемников тайных знаний. Кот ученый - кошачьи были проводниками в тонкие миры древних цивилизаций. Эта связь с древним знанием у Пушкина выражена эпитетом. Никаких суеверий - порождений невежества, ибо ученость испокон была врагом обскурантизма. Поэтому речь идет не о культе, а о мировоззрении русской души, связанной златой цепью предков в единство духовного и материального мира. Лукоморье Пушкина все залито мистическим светом силы русского Духа... Что же мы видим окрест Мирового Древа?

И днем и ночью кот ученый 
Все ходит по цепи кругом.  
Идет налево - песнь заводит,  
Направо – сказку говорит 
Там чудеса, там леший бродит, 
Русалка на ветвях сидит; 
Там на неведомых дорожках 
Следы невиданных зверей...

Полный набор сказочных персонажей и весь этот мир - не байки-баюки ученого мурлыки, а достоверный пейзаж мифологического пространства-времени. Идеи-образы взаимосвязаны, порождают друг друга. Чудо является типовым элементом этого пространства. Но главное - черноморская прародина славянства связана с изначальным атлантским монотеизмом, а зороастрийский-манихейский дуализм выражен в борьбе титанов-магов: "Головы", Карлы, Наины, Финна. На земном плане это представлено соревнованием-соперничеством Руслана и Фарлафа; причем если Руслан - Еруслан Лазаревич - рыцарь достаточно русский, то в облике Фарлафа легко узнается шекспировский Фальстаф. Так творчество Пушкина намертво связывает себя с наследием английских розенкрейцеров, писавших под коллективным псевдонимом Шекспир.

Под влиянием масонов восемнадцатилетнему Пушкину казалось, что миром управляют тайные неведомые "финны" – святые мудрецы, арбитры, а мордовороты рыцари (русланы в том числе) кротко прибегают к их всемогущему покровительству. Русь-Русланд не составляет здесь исключения. Приверженность к холуйскому обоготворению царя-батюшки - это позднее извращение и дегенерация: Древняя Русь была республиканской. Не только Новгородское народоправство, но и Киевское объединенное рыцарство под началом князя являют благое пушкинское равенство: за столом пирующего Владимира Ратмир, Руслан, Фарлаф и (в опере) Рогдай чувствуют себя независимо и ведут себя соответственно этому. Русское, варяжское, хазарское, половецкое богатырство никогда никому не лизало униженно самодержавную десть. С началом фарс-мажора "царя-батюшки" рыцарство кончается.

Некий великий римский поэт был выслан в причерноморскую глухомань в результате августейшего остракизма; то же произошло через "надцать" столетий с Пушкиным. "Место встречи" их и породнило мистически. Овидий был мастером метаморфоз-превращений; Пушкин проходит у него эту магическую школу. Кишиневские масоны принимают эстафету от петербургских: неофит со стажем (Пушкин был принят в ложу "Трех Добродетелей" еще в Петербурге) уже выступает как знающий толк в орденских таинствах юный брат, а старшие (генералы Пущин и Инзов, В.Ф.Раевский и др.) подыгрывают ему. В Кишиневе создается ложа "Овидий", где Пушкин занимает второе место после Павла Пущина (заочным главой стал молдавский господарь Суццо). Судя по всему, название "Овидий" выбрано по предложению Пушкина - это единственный зафиксированный случай называния ложи именем поэта.

Собственно, ложа де-факто так и не была открыта (хотя Пушкин в частном письме фиксирует дату своего приема в неё - 4 мая 1821 года). Пока шла переписка с петербургской "материнской" ложей, последовало происшествие (где Пушкин - там события), послужившее поводом для закрытия кишиневского филиала. По доносу с обвинением "в неблагонадежности" был арестован В.Ф. Раевский - член ложи, поэт, вольнодумец. Поэтическое вдохновение, упав на очаг вольнодумства, произвело тот всполох, о котором и было донесено начальству. Раевский, "первый декабрист", был заключен в застенок. Слава Богу, братья успели предупредить, и самые компрометирующие бумаги были им сожжены. Но срок был получен, правда, переписка с братьями продолжалась и из заточенья.

Роль Пущина в событиях зафиксировал сам Пушкин в известном посвящении "Генералу Пущину", написанном в июне 1821 года:

В дыму, в крови, сквозь тучи стрел 
Теперь твоя дорога; 
Но ты предвидишь свой удел, 
Грядущий наш Квирога!
И скоро, скоро смолкнет брань 
Средь рабского народа, 
Ты молоток возьмешь во длань 
И воззовешь: свобода!
Хвалю тебя, о верный брат!
0 каменщик почтенный!
О Кишинев, о темный град!
Ликуй, им просвещенный!

Вспоминая описания метели ("Метель", "Бесы"), гор (Кавказские стихи, "Арзрум" и пр.), ветра и моря ("Шуми, шуми, послушное ветрило" и т.д.), невольно приходит на ум, что Пушкин общался с духами стихий, стихиалями, как их позднее назовёт Даниил Андреев. Полетность - без всякой нервической взвинченности является одним из его характерных качеств. Наиболее адекватно он выразил это в двух вариантах своеобразного гимна воле, каждый из которых совершенен, а двукратность повторения темы говорит о ее первостепенной важности.

К упомянутым природным стихиям здесь добавляются стихия человеческих чувств и стихия поэтического вдохновения. От их неупорядоченного произвола дело спасает система посвящений, которую проходит человек в течение жизни. Хорошо, когда она осмыслена посвящаемым, и он проходит ее с максимальной готовностью. В 1821 году в письме к П.Я.Чаадаеву двадцати двухлетний Пушкин обронил фразу о своей "остылой душе" после путешествий по югу России и знакомству со всеми патриархами тайных обществ.

Духовной жаждою томим, 
В пустыне мрачной я влачился, 
И шестикрылый серафим 
На перепутье мне явился; ….

….Как труп в пустыне я лежал, 
И Бога глас ко мне воззвал: 
"Восстань, пророк, и виждь, и внемли, 
Исполнись волею моей, 
И, обходя моря и земли, 
Глаголом жги сердца людей".

"Духовной жаждою томим..." Как Пушкин мучился с этой первой - важнейшей - строкой! "Великой скорбию" - было в начальном варианте. Возможно, за этим стояла реальная скорбь о том, что он подразумевал позже, говоря: "С каким глубоким отвращеньем я озираю жизнь мою... " Нет, здесь речь идет о другом - духовном пилигримстве в поисках истины - о том, что ставит человека на путь, и что светит изнутри немолчное «да» добру, свету. И нет человеку покоя в мирском, пока он не сольется с Божественной истиной. Значит - духовная жажда - его робкая, сокровенная молитва о Благодати Спасителя. 


Картина дня

наверх