На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

ПРОГОЛОСУЕТ ЛИ ПУШКИН НА РОССИЙСКИХ ВЫБОРАХ?

 

 

В опубликованной недавно статье, вызвавшей большой резонанс на Западе, Михаил Шишкин заметил, что сто лет назад Россия была столицей мировой литературы и в ней соперничали две власти, имевшие в равной степени сакральное значение: власть Царя и власть Поэта. Корни первой уходили в далекое прошлое, вторая же была создана относительно недавно Пушкиным. «Власть Царя» и сегодня безраздельно господствует в России, в то время, как следов «власти Поэта» практически не осталось. Выбор (а не только выборы) России в значительной степени зависит от того, вернется ли «власть Поэта» на Родину или предпочтет жизнь в эмиграции?

Культура - это живой организм, который сопротивляется издевательствам над собой и имеет определенный запас прочности, позволяющий ему сохранять свою форму иногда даже в самых неблагоприятных условиях. Русская культура, созданная не только великими Царями, но и великими Поэтами, не столько в борьбе с Европой, сколько во взаимодействии с ней, не может не реагировать на вызовы, которые угрожают самому ее существованию. В общем-то мы в определенном смысле слова являемся, сами того не замечая, современниками Толстого, Чехова, Некрасова, Достоевского. Они живут среди нас и помимо даже нашей воли участвуют в нашей жизни.

 

Поэтому я полагаю, что на культурную деградацию должен быть дан, прежде всего, не политический, не социальный, а именно культурный ответ. Подавляемые маргинальным мракобесием, ушедшие с первого плана в тень здоровые культурные слои обязательно отреагируют на то давление, которое они испытывают. Другое дело, что этот ответ может оказаться недостаточным по силе, что будет иметь для России трагические последствия. Но полагать, что его не будет вовсе, - значит неуважительно относиться к своей великой культурной истории. Это дело времени.

 

Будущее России, таким образом, зависит от мощности и концентрации вышеупомянутого ответа. В каких именно политических формах он себя реализует – не так важно. Образно говоря, или в самом ближайшем будущем выяснится, что Пушкин был пустой абстракцией, растворившейся в русской культуре без остатка и без последствий, или окажется, что он, наоборот, восстал из культурного праха, чтобы проголосовать на русских выборах за себя и за Россию. Пушкин должен помочь нам вернуть вектор русской истории в привычное русло, обусловленное ее реальным, а не выдуманным культурным кодом.

 

Дорогие Друзья! Представляю Вашему вниманию историю создания «Пушкинского Дома в Лондоне». 

История Пушкинского Дома начинается с замысла Марии Михайловны Кульман (1902–1965), которая в 1954 году с маленькой группой единомышленников создала кружок русской культуры под названием Пушкинский Клуб.

 

Предыстория

 

Мария Михайловна происходила из коренной московской интеллигенции. Внучка протоиерея Степана Ивановича Зёрнова (1817–86) и дочь Михаила Степановича Зёрнова (1857–1938), выдающегося врача, основавшего в 1900 году в Ессентуках Вспомогательное общество «Санаторий» для малоимущих больных. Мария Михайловна окончила гимназию в Ессентуках и уже в эмиграции – богословский факультет Белградского университета. Когда семья переселилась в Париж, Mария Михайловна создала в 1926 году Содружество молодежи и Юношеский клуб при Русском студенческом движении, знакомивших участников с Русской Церковью, историей и литературой. Уже в это время проявился ее талант объединять людей, вдохновлять, служить как бы интеллектуальным и духовным катализатором. В 1929 году она вышла замуж за швейцарца Густава Кульмана (1894–1961), юриста, члена секретариата Лиги Наций. Брак оказался глубоко счастливым; Густав Густавович принял православное вероисповедание. Они жили в Женеве, и Мария Михайловна организовывала летние бесплатные каникулы для русских детей из Парижа. Накануне Второй мировой войны супруги переехали в Лондон, где в их доме была устроена школа для русских детей.

В кульмановском доме жили студенты, аспиранты, молодежь разных национальностей. Все ужинали вместе, и по вечерам за длинным столом велись оживленные беседы на самые различные темы.

 

Начало

 

Супруги Кульманы были убеждены, что подлинная дружба между умными молодыми представителями разных стран и материков не может не содействовать мирному развитию международных отношений и будет полезна для личного развития этих молодых людей. Вскоре вместе с братом Марии Михайловны, Николаем Зёрновым и его женой, Милицей Владимировной, а также с двумя сестрами венгерками госпожой Ревай и мисс Идой Прессбургер, Кульманы приобрели большой особняк на углу Ладбрук Гров и Кенсингтон Парк Гарденс.

В доме 24 по Кенсингтон Парк Гарденс и был основан 29 января 1954 года Пушкинский Клуб и заведена для жильцов дома, их друзей богатая программа концертов, лекций, встреч. Уже с первых месяцев Пушкинский Клуб оказался жизнеспособной инициативой. Мария Михайловна страстно интересовалась всем, что касается ее родины, и умела развивать этот интерес у других. К тому же в то время другого нейтрального, независимого русского общества не было. В те дни в Лондоне жило достаточно много представителей дореволюционной интеллигенции, немало англичан, знакомых с досоветской Россией.

Слева направо: И. Кириллова, Маревна, С. Лефарь, М.Кульман, С. Киш. Сидят: М. Рамбер, О. Шипман, К. Хантер-Блэр (Стидуорти) (из архива Пушкинского Дома, Лондон)

Пушкинский Клуб объявил своими целями: – стать местом встреч для всех людей всех национальностей, которые интересуются русской культурой; – создать возможность слушать лекции, концерты, чтения и т.д. по всем аспектам русской культуры и обмениваться мнениями в оживленной, неформальной атмосфере; – предоставить студентам, изучающим русский язык, возможность развивать свои знания через разговорную практику и путем интенсивного изучения. Руководящим принципом провозглашалась свобода слова: Клуб должен был служить форумом для дискуссий по литературным, историческим, творческим, научным, религиозным и политическим вопросам. На открытии Пушкинского Клуба говорилось: «Пушкинский Клуб носит такое название оттого, что Пушкин занимает уникальное место в истории русской культуры, им дорожат все русские, где бы они ни находились. Невозможно было бы найти более вдохновляющего символа наших стремлений».

 

Почетные члены

 

Вскоре была учреждена группа «почетных членов» Пушкинского Клуба, в которую входили видные лица, проявлявшие живой интерес к деятельности Клуба. Дейм (кавалерственная дама) Изабел Криппс, вдова сэра Стафорда Криппса, министра иностранных дел при первом послевоенном лейбористском правительстве, интересовалась замыслами Клуба и международного общежития. Поощряла заведение, в котором был жив дух русской культуры, и Тамара Карсавина. Начавшая карьеру в Императорском Балете в Петербурге и танцевавшая впоследствии в Дягилевских Ballets Russes, «звезда» того времени Тамара Платоновна Карсавина (1885–1978) создала Королевскую балетную школу и стала педагогом Алисии Марковой и Марго Фонтейн. Карсавина положила начало английской школе русского балета. Другой представитель балетного мира, Арнольд Хаскел, кавалер ордена Британской империи, кавалер ордена Почетного легиона, основал вместе с Карсавиной знаменитую Балетную школу Садлерс Уэллс, был критиком и автором многочисленных книг по балету; он был женат на дочери русского писателя эмигранта Марка Алданова.

 

Всемирно известный философ, родившийся в Российской Империи, сэр Исайя Бéрлин (1909–97) часто читал лекции в Клубе, следил с живым интересом за его развитием, даже время от времени получая для него гранты Гуманитарного фонда (Humanitarian Trust). Профессор социальной и политической теории, он стал первым президентом нового Уолфсон колледж в Оксфорде, в основании которого он участвовал, а в 70-е годы стал президентом Британской академии. Бéрлин получал многочисленные награды. Человек огромной эрудиции, он говорил «без бумажки», читал и писал одинаково захватывающе, умел излагать, сопоставлять идеи и образы так, что каждый раз данная тема освещалась по-новому, неожиданно и ярко. Другие почетные члены также стали завсегдатаями клуба. Чуть ли не на каждое собрание приходила Мария Яковлевна Рамбер (1888–1982), кавалер ордена Британской империи, кавалер ордена Почетного легиона, впоследствии тоже кавалерственная дама. В 1926 году она основала поныне процветающий Балет Рамбер (Ballet Rambert), воспитала многих звезд английского балета, чем внесла огромный вклад в его развитие. Ее педагог говорил, что «в ней живет истинный дух танца». Она была польско-еврейского происхождения, чутко и с глубоким пониманием относилась к культуре всех стран, но беспредельно любила русскую литературу, музыку. У ее изголовья всегда лежал томик Пушкина – для нее эта книга была неразлучным приятелем. Часто приходил на собрания Клуба сэр Сесил Киш, кавалер ордена Индийской империи (KCIE), кавалер ордена Британской Империи, крупный банкир и эксперт по финансовым вопросам, а также переводчик русской поэзии.

М. Добужинский и А. Хаскел (из архива Пушкинского Дома, Лондон)

 

Почетным членом Клуба и видной исторической фигурой был барон Александр Феликсович Мейендорф (1868– 1964) – экономист, историк, общественный и политический деятель. Он был одним из основателей Союза 17-го октября, избирался в III и IV Государственную Думу, был товарищем председателя 1907–1909 годах. Барон начал приходить в Пушкинский Клуб, когда уже был в преклонном возрасте и жил в доме для престарелых русских; однако голова у него оставалась совершенно ясной, его собственные доклады на исторические темы были содержательны, проницательны, безупречно элегантно изложены на чистом, культурнейшем английском языке. Он также всегда принимал участие в прениях, следовавших за докладами других выступавших.

 

Особое место в Клубе занимал Мстислав Валерианович Добужинский (1875–1957) – выдающийся член объединения «Мир искусства». Мастер городского пейзажа, тонкий, остроумный иллюстратор, гениальный театральный художник, работавший в МХАТе, с Дягилевым, а также в главных театрах Европы и Америки, он был обаятельнейшим человеком. Добужинский с женой жили некоторое время в Пушкинском Доме (о котором речь впереди). Там в 1956 году во время первых гастролей в Лондоне балета Большого театра его посещала Галина Уланова, хорошо знавшая его работы и относившаяся к нему с восхищением. Со временем были приглашены новые почетные члены, преданные делу Клуба.

 

Профессор, дейм Елизавета Федоровна Хилл (1900– 1996), родилась в Петербурге в обрусевшей семье англо-прусского происхождения, приехала в Англию после большевисткого переворота и в 1928 году защитила докторскую диссертацию в Лондонском университете. Ее назначили доцентом Кембриджского университета в 1936 году, и во время войны, и в послевоенные годы она отвечала за курсы русского языка для военных. Спустя 12 лет в Кембридже для нее была создана кафедра славистики, которую она возглавляла в течение двух десятилетий. Ее вклад в развитие славистики в Англии огромен: число ее бывших студентов и людей более поздних поколений, пользующихся результатами ее труда, достигает уже многих тысяч.

 


А. Мейендорф с Ксенией Стидуорти, пра-правнучкой государственного канцлера А. Горчакова (из семейного архива автора статьи)

Митрополит Антоний Блум (1914–2003), а тогда еще просто отец Антоний, начал посещать Клуб и читал доклады с самого его основания. Он говорил о жизни святых, о православной традиции, о таинствах, об истории церкви, о положении в современной России... Каждый раз зал был переполнен, его слова, свежие, авторитетные, оставляли неизгладимый след в душах слушателей, а обсуждения были всегда оживленные, многосторонние.

Почетным членом и любимым докладчиком стал Николай Ефремович Андреев (1908–1982). Сын школьного учителя, он покинул Россию в 1919 году вместе с семьей. Карьеру он начал на историческом факультете Пражского университета, где после войны был задержан советскими властями. Елизавета Хилл «выписала» его и пригласила в Кембриджский университет, где он впоследствии учил и вдохновлял целые поколения студентов. Андреев обладал огромными знаниями не только русской истории и литературы, но и языка, быта, о которых говорил с увлечением и юмором; он умел передавать слушателям собственный страстный интерес к данной тематике. В Клубе в течение трех десятилетий он читал доклады по-русски на радость тем, кого он сам называл «пестрой публикой».

 

Программа в первые полтора десятилетия

 

Интересно посмотреть на программы Клуба первых десяти-пятнадцати лет, когда за год проходило встреч шестьдесят: литературные доклады составляли 28%, современная Россия – 16%, религиозные, философские темы – 16%, музыкальные вечера – 13%, исторические – 10%, театр и кино – 9%, изобразительное искусство – 6%, балет – 5%, воспоминания – 3%.

Лекции по науке занимали сравнительно мало места в программе, зато среди выступавших в этой области числились ученые с мировым именем, в том числе в 1959 году доклад о советской науке прочел сэр Джон Кокрофт (1897–1967), лауреат Нобелевской премии, бывший коллега Петра Капицы по Кембриджу.

 

Категория «воспоминания» наличествует главным образом в самые первые годы: речь идет о людях, сделавших карьеру еще в России – как, например, Мстислав Валерианович Добужинский, рассказывавший о Станиславском, о детстве в Новгороде, о «Мире искусства», о Петербургском университете; философ Аарон Захарович Штейнберг, специалист по Достоевскому и блестящий докладчик; уже упомянутый барон Мейендорф, выступавший на самые разные исторические темы, человек с большой эрудицией и с богатейшими воспоминаниями; музыкальный режиссер Николай Малко; Тамара Карсавина; бывший актер Малого Театра Борис Раневский, литературовед В. Тышецкий, живо помнящий знаменитое петербургское кафе «Бродячая собака». Серию докладов прочитал приехавший из Парижа Сергей Константинович Маковский (1877–1962), один из основателей и редактор (с 1909 по 1917 год) знаменитого журнала «Аполлон».


Пушкинский Дом на Ладбрук Гров (из архива Пушкинского Дома, Лондон)

Из оксфордских ученых приходил и блестяще выступал князь Дмитрий Дмитревич Оболенский (1918–2001). Профессор русской и балканской истории, член Британской академии с 1974 года и ее заместитель председателя (1983–1985), он получил кавалерский титул в 1984 году, был делегатом на московском церковном Соборе в год тысячелетия крещения Руси (1988). Это был человек поразительной эрудиции и исключительного шарма, умевший, приводя слова Татьяны Вольф, «читать стихи Пушкина как бог».

Также из Оксфорда, и тоже в течение многих лет выступала с докладами Надежда Даниловна Городецкая (1901–1985), близко знакомая с М. Кульман еще с довоенных парижских лет, возможно даже с первых беженских лет в Сербии, и в некотором смысле ее единомышленница. Потеряв родителей при драматических обстоятельствах во время гражданской войны, она приехала в Англию в тридцатые годы, прошла курс богословия в Бирмингеме, защитила докторскую диссертацию в Оксфорде, где затем десять лет преподавала русскую литературу, а в 1956 году стала заведующей кафедрой славистики в Ливерпульском университете. В Оксфорде она была первой женщиной лектором, прочитавшей курс на богословском факультете. Вместе с Зёрновыми она участвовала в учреждении и в жизни Содружества св. Албания и преп. Сергия Радонежского. Она была автором не только академических книг о русских святых и русской духовной традиции, но и романов и стихов. Я имела редкое счастье быть ее студенткой и с благодарностью вспоминаю, как на занятиях (так же как и в Пушкинском Клубе) она каждый раз открывала перед нами какой-нибудь новый, бесконечно манящий, русский горизонт – литературный, исторический, духовный.

Среди тех, кто читает лекции с самого начала основания Клуба, особое место занимает Кирилл Львович Зиновьев, литературный критик и прекрасный переводчик, автор замечательных книг по русской истории, впервые выступивший в Клубе в 1956 году с лекцией о Чаадаеве. Выступавший с тех пор много раз, он уже в нынешнем Пушкинском Доме на Блумсбери Сквер в 2009 году прочел лекцию о своем переводе «Анны Карениной». Кириллу Львовичу Зиновьеву скоро должно исполниться сто лет. В первые годы в Клуб часто приходили родная сестра Александра Скрябина.

 

Пушкинский Дом

 

Меньше чем через два года после основания Пушкинского Клуба стало ясно, что он буйно растет и нуждается в собственном помещении. Не хватало места, вечера проходили дважды, подчас и трижды в неделю, мешая жителям дома. Кульман верила и любила говорить, что «в Англии все можно сделать». Она дала знать знакомому адвокату, который всячески одобрял кульмановские идеалы, что она ищет еще один дом для студентов. Очень скоро тот ей сообщил, что ему велено найти покупателя для рядом стоявшего дома, Ладбрук Гров, 46 (где одно время жили дети Уильяма Гладстона). Денег не было – на банковском счету находилось меньше двух фунтов. Мария Михайловна неоднократно ходила с визитами в дом, к его хозяйке, симпатичной вдове миссис Грант, подробно рассказывала ей о своих планах устроить международное студенческое общежитие. В результате миссис Грант предложила в кредит почти всю сумму: дом продавался за £6000 – сейчас трудно поверить в возможность такой низкой цены, даже тогда это было недорого.

 


Открытка из Парижа от М. Добужинского к М. Кульман (из архива Пушкинского Дома, Лондон)

Недостающие сотни фунтов были собраны маленькими пожертвованиями от членов и более солидным вкладом от Зёрновых. Была куплена подержанная мебель, и студенты всех национальностей стали заполнять дом. В двух больших комнатах на первом этаже помещался Пушкинский Клуб. На фасаде рядом с парадной дверью был прикреплен барельеф Пушкина и слова «Пушкинский Дом». Теперь этот барельеф находится в парадном вестибюле Пушкинского Дома по новому адресу, в центре Лондона, в Блумсбери. Те вечера, которые привлекали много публики, проводились, как и раньше, в большой гостиной дома 24 по Кенсингтон Парк Гарденс. Примерно год спустя сын миссис Грант объявил, что его мать не устраивают прежние условия и что кредит надо выплатить. Положение спас сэр Сесил Киш: он организовал ипотечный кредит, который со временем был целиком выплачен квартирной платой жильцов дома. Доход Пушкинский Клуб получал от годовых членских взносов и входных билетов (билеты по закону считались платой за «временное членство»). Начиная с 1956-го, каждый год в декабре проводился благотворительный базар. Продавались пожертвованные предметы вместе с игрушками, фарфором из Восточной Европы, которые мы брали на комиссию у импортеров, а также русские книги, выписанные из Парижа и лондонского магазина советских книг Коллетс. Тогда это был единственный книжный магазин такого рода в Лондоне. Кроме него в те дни существовала замечательная букинистическая лавка В. Барачевского на Хануей стрит, привлекавшая, как магнит, всех молодых, которые еще только начинали открывать для себя русскую культуру.

 

На базаре всегда было весело, открывал его каждый раз новый человек, очень часто это были балерины из Ковент Гардена – Аня Линден, Люсет Алдос, Антуанет Сибли. Звучала русская музыка; был буфет. В 1958 году начала работать в Доме и Клубе мисс Джейн Батлер, незадолго до этого окончившая факультет иностранных языков Лондонского университета. Очень скоро она стала правой рукой Марии Михайловны, которая, увы, в 1964 году заболела – по злой иронии судьбы она после инсульта лишилась речи и долго мучилась перед смертью. Джейн практически стала ответственной за ежедневное управление Домом и Клубом и исполняла эти многосторонние обязанности с неизменной толковостью, пониманием, добротой. Однако в 1970 году она подала в отставку, ибо собиралась замуж за одного русского квартиранта из Австралии (родившегося в Харбине), Алексея Золотухина, создателя блестящего Лондонского балалаечного ансамбля, первые выступления которого состоялись в Пушкинском Доме.

 

В тот момент многие спрашивали себя: как быть без Джейн, не означает ли это конец Пушкинского Клуба. Тем более что вскоре после смерти Марии Михайловны скончалась и Ольга Сергеевна Шипман, заменившая ее на посту председателя и весьма активно продолжавшая деятельность основательницы. Из других ранее активных членов комитета Ирина Кириллова уже работала в Кембриджском университете, а я была замужем, обзавелась семьей и не жила в Лондоне. Шли серьезные дискуссии о том, не придется ли продать дом, «похоронить» Пушкинский Клуб. Однако Клуб не исчез. Через Зёрновых (Н.М. был уже председателем Клуба) сюда поступил служить секретарем Марк Хайне, специалист по польской литературе и владелец туристической компании, который много лет организовывал программу докладов и вообще поддерживал жизнь Клуба: доклады, уроки, чаепития были интересны, оживленны. B 1981 году, после смерти Зёрнова, доктор Хайне был назначен председателем Клуба. Все это время от доброты сердца и преданности делу общежитием руководила Ида Прессбургер, следившая и за благополучием студентов, и за состоянием дома; ее помощницей была Олив Ааронс с Ямайки. Однако дом нуждался в ремонте, а доход был явно недостаточным, и, когда в 1984 году Ида Прессбургер умерла, положение стало критическим.

 

Снова поднялся вопрос о том, не нужно ли положить конец Дому и Клубу? Некоторое время шли неформальные переговоры с представителями Сурожской Епархии о возможности сотрудничества, и были приглашены в Совет директоров четыре члена Епархии. О. Василий Осборн (впоследствии епископ) стал председателем Совета – Пушкинский Дом получил новые силы. Ввиду безотлагательности ремонта Милица Владимировна Зёрнова одолжила дому на не опреленный срок £10 000, тем и спас его. Ежедневную хозяйственную работу в доме продолжала исполнять Олив Ааронс. Надо сказать, что деятельность более поздних периодов существования Клуба в первом Пушкинском Доме (на Ладбрук Гров) невозможно сравнивать с его жизнью в первые двенадцать-пятнадцать лет. Уже с начала 70-х годов программа стала совпадать с академическими триместрами, причем встречи проходили не каждую неделю, так что за год их набиралось двенадцать-тринадцать, максимум пятнадцать. Подавляющее большинство докладов читалось жившими в Англии университетскими преподавателями, так что хотя уровень оставался высоким, диапазон был значительно уже. Не стало ни ежегодного базара, ни выставок, ни фильмов. Однако появились новые «кадры» для работы Клуба: двое молодых ученых, доктора философии Джонатан Саттон и Стивен Картер.

 

Спустя некоторое время пришли поэт Ричард Мкейн и адвокат Люси Даниелз, при которых особенно развилась поэтическая сторона программы, и частые поэтические вечера 80-х и 90-х годов стали придавать Клубу особую новую атмосферу, которая существует и по сей день. В настоящее время в комитете Клуба числятся: член попечительского Совета Пушкинского Дома, адвокат и знаток русской литературы Дэвид Брамел; выдающийся переводчик Роберт Чандлер; поэт Ричард Мкейн; драматург и театральный переводчик Питер Тегел, переводчик и литературовед, долгое время работавшая на Би-би-си, Маша Карп. Они являются как бы прямыми наследниками той маленькой группы, которая в 1954 году составляла программу первого сезона Клуба. Ричард Мкейн, тонкий, талантливый поэт и переводчик, известный ценителям поэзии во многих странах собственными стихами и переводами с русского и с турецкого, так пишет о Клубе 80-х и 90-х годов: «В 1980-х годах я присоединился к Стивену Картеру и Джонатану Сатону в качестве сопредседателя Пушкинского Клуба. Хотя горбачевская перестройка привела к известному возрождению Пушкинского Клуба, для меня лично самыми знаменательными событиями тех лет оказались двуязычные юбилейные чтения (1989– 1992) стихов Ахматовой, Мандельштама, Пастернака, Цветаевой. Князь Дмитрий Оболенский оказал нам честь читать русские произведения в оригинале, а большинство переводов были моей работы.

 

В тот же год Ирина Ратушинская, только что освобожденная из советской тюрьмы, провела первое в жизни публичное чтение своих стихов. Так же как и на юбилейных вечерах, зал был битком набит, люди сидели на лестнице. В Пушкинском Клубе дважды читал свои стихи Евгений Рейн, “ментор„ Иосифа Бродского. Лариса Миллер на радость публике читала и в старом Пушкинском Доме, и в новом. Среди других женщин-поэтов, читавших в клубе, была Татьяна Вольская. В Пушкинском Клубе Михаил Игнатьев представил публике свою биографию Исайи Бéрлина. Незадолго до переезда в новый дом читал Андрей Вознесенский, выступал из русского ПЭНа Александр Ткаченко. Одним из последних поэтов, появившихся в Клубе, был недавно скончавшийся Дмитрий Пригов. Можно надеяться, что Пушкинский Клуб, где по сей день царит особая, как бы семейная атмосфера, еще многие десятилетия будет знакомить и английскую, и русскую публику с драгоценностями русской культуры».

 

Выставки

 

В 1957 году в Пушкинском Клубе была устроена выставка работ М. Добужинского «Санкт-Петербург – Лондон – Война и мир», а полтора года спустя уже выставка мемориальная – пейзажи и театральные работы. Выставки организовывал сын художника Ростислав Добужинский, который впоследствии устроил большую экспозицию отца в Музее Виктории и Альберта. Ростислав Мстиславович тоже был театральным художником, жил в основном в Париже, в Англии его знают главным образом за очаровательные маски к фильму «Сказки Беатрисы Поттер» в исполнении Королевского балета.

 

Плакат выставки Маревны в Пушкинском Доме (из архива Пушкинского Дома, Лондон)

В том же году в Пушкинском Доме выставлялись прекрасные работы Леонида Пастернака (1862–1945). Известный как «русский импрессионист», иллюстратор Толстого, тонкий портретист, он провел последние годы жизни в Оксфорде, где много лет жили его дочери, также выступавшие в Клубе. В Оксфорде и по сей день живут их потомки. Картины художника можно видеть в его бывшем доме и в музее Ашмолеан. Затем последовала выставка Маревны (Марии Воробьёвой, 1892–1984), часто приходившей в Пушкинский Клуб. Свое прозвище она получила от Максима Горького, считавшего, что она похожа на морскую фею из сказки. На выставке Маревны висели портреты Горького, Эренбурга, Макса Якоба, Жана Кокто. В 20-е годы художница жила в Париже в среде блестящих художников, и говорят, что якобы у нее была длинная вереница знаменитых любовников, в том числе Леже, Пикассо, Брак, Матис. Ее дочь от Модилиани, красавица Марика, была талантливой танцовщицей в стиле Айседоры Дункан. Маревну иногда называют первой женщиной-кубисткой, а сама она свой стиль называла «дименсионализмом» – она писала то как пуантилист, то как кубист...

Маревна обладала подлинным талантом и каким-то особым, невинным шармом. Бесценный вклад в жизнь Клуба внесла Мэри Шамо (1899–1993). Она родилась под Петербургом в англо-французской, немецко-голландской семье, но была «русская душою». Она начала образование по искусству еще в Петрограде и впоследствии окончила лондонскую Слейд Скул.

 

С 1953 года она долгие годы была заместителем директора музея Тэйт Галлери. Авторитет в истории русского искусства с мировым именем, она была автором многих книг, в том числе и значительной работы о своей подруге, художнице Наталии Гончаровой. Доклады в Пушкинском Клубе она читала с самого начала его существования и вплоть до 80-х годов.

 

Советские контакты

 

Текущие события часто находили отклик в программе Клуба. В 1956 году сразу через несколько дней после ХХ съезда КПСС в Клубе выступил Эдуард Кранкшо, корреспондент газеты «Обсервер», только что вернувшийся из Москвы. Когда вышел роман «Доктор Живаго», в Клубе сразу устроили симпозиум, где английские и русские литературоведы обменивались мнениями с публикой. За всю историю Клуба среди сотен докладчиков советских было примерно сорок. В 1960 году в Клубе выступил А. Сурков, состоявший в то время председателем официального Общества дружбы СССР – Великобритания.

 

Алексей Сурков пришел тогда в Клуб в связи с чеховским юбилеем, который Пушкинский Клуб праздновал вместе с Королевской академией драматического искусства в Ванбургском театре. Председательствовал сэр Питер Добени, выдающийся импрессарио-новатор; Уильям Джерарди – английский писатель, родившийся в России в обрусевшей английской семье, автор остроумных (скорее автобиографических) английских романов о России; участвовал в чтениях выдающийся актер Пол Скофилд.

В том же году Клуб отпраздновал юбилей Льва Толстого. В праздновании принимали участие Общество Великобритания – Россия, Национальная лига книгоиздателей, Ассоциация славистов британских университетов, Ассоциация преподавателей русского языка. В зале имени Махатмы Ганди читали лекции английские и русские ученые – в том числе Н. Городецкая из Оксфорда, А. Ермилов из Москвы; председателем был выдающийся оксфордский ученый лорд Девид Сесил.

 

Год спустя в Клубе состоялся вечер советской литературы с участием Ираклия Андроникова, Всеволода Иванова, Бориса Полевого, Алексея Суркова. В начале 60-х годов выступали в разное время  Вера Инбер, Шэкен Айманов, Каарел Ирд, Агния Барто, Владимир Солоухин.

Корней Чуковский

 

Ко всеобщей радости в 1962 году Клуб посетил Корней Чуковский; он говорил о Чехове, Блоке и читал свои стихи. Такие советские гости, как правило, попадали в Клуб через Общество Великобритания – СССР, приглашавшее их в Англию. Незабываемым был один вечер 1960 года, когда удалось привлечь в Клуб Константина Федина и Александра Твардовского. Первый больше отвечал на вопросы, второй читал свои стихи.

 

Сегодня

 

Первыми напряженность в отношении двух стран, как и положено, ощутили русское посольство и культурный центр «Пушкин Хаус». Под вопросом оказались совместные проекты. Например, русская Масленица с блинами, икрой и чучелом, которую шумно и весело отмечали раньше на Трафальгарской площади.

Мария Марченко, корреспондент: За этой черной дверью «Пушкин Хаус». Здесь бережно хранят культуру и традиции России. Говорят, с тех пор, как ввели санкции, работы стало больше, и она приобрела особый смысл».

Для главной хранительницы языка Пушкина — Урсулы Вулли, Россия и Украина — непросто названия на карте. В Москве получала высшее образование, в Киеве работала. Понимает, что все сложнее, чем пишут в газетах.

Урсула Вулли, директор Пушкинского дома в Лондоне: «Ответ на вопрос, кто такие русские и почему они смеются над санкциями, сами британцы ищут в книгах. 

Картина дня

наверх